Пишет  What can i do:

О доме надо думать, о доме!!!

09.02.2013 в 01:27

Пишет  Whitestory:

смеялся до икоты и все-таки поверил, что это щенок

09.02.2013 в 00:23

Пишет  Св.:

made my day

No, it's a puppy. A puppy. It. Is. A. Puppy. Got it? A puppy. - Stephen Fry

URL записи

URL записи

Они издеваются?!!

16.02.2012 в 13:12

Пишет  Св.:

16.02.2012 в 13:00

Пишет  coffeplant:

Самый лучший сталактит во всем альфа-квадранте)))

URL записи

URL записи

URL записи

Почему-то, когда я смотрю на Пайна, у меня в голове неизменно крутится эта позорная песенка) И несмотря на то, что ни сына, ни дочку я не хочу в принципе, чувство, что ему надо активнее размножаться, меня не покидает)))

Народ, а где экранку STID скачать? Ну руторе чой-то нету еще///  ehwaz, вроде ты где-то качала?

запись создана: 02.06.2013 в 17:43

ГЛАВА 7 (окончание)

- Даже если на это уйдет тысяча лет, я найду способ уничтожить созданное тобой зло.
- Разве это зло, предложить вечную жизнь? – Омнэ отстраненно улыбнулся. – Было время, когда я был готов отдать свой дар галактике. Такое время может вернуться. Но я на собственном примере увидел, как мой дар будет использован.
- Ты не вселенная. Ты темное зеркало. Бездонная яма. Черная дыра.
Омнэ выпрямился. – Мы все такие, капитан. Я могу заставить вас поверить в это. Это обратная сторона чистоты. Ваша вторая половина, которую вы заточили в клетку добродетели. Разве вы не чувствуете, как она кричит, пытаясь вырваться наружу? Как она молит о прикосновении к ней? Хищник внутри тебя. Добродетель не оставляет за ним права на существование.
читать дальше- Можно признавать в себе хищника, - с трудом выговорил Кирк, - без того, чтобы натравливать его на других. – Он уперся ладонями в бедра и распрямил плечи. – Не надо оправдываться, Омнэ. Зло невозможно оправдать. Что ты хочешь от меня? Назови свою цену. Я назову свою – Спок и то, чем он готов заплатить. И командер.
- И ты с легким сердцем отпустишь его со своим… двойником? Будешь готов расстаться с ним навсегда? Останешься со мной?
Кирк сжал зубы. – Не с легким, - ответил он. – Я возненавижу того, другого, за то, что он отнял у меня мою жизнь. Но если она не может принадлежать мне, пусть принадлежит хотя бы ему. Спок не должен во второй раз пережить мою смерть. Я останусь с тобой. Я буду сопротивляться, но ты этого и хочешь. Ты получишь меня, будь ты проклят.
Омнэ ухмыльнулся. – Отлично. Это то, что я хотел услышать. Да, ты будешь моим. Ты будешь сопротивляться, как я того хочу. Со временем ты признаешь во мне своего хозяина. Ты научишься склонять свою гордую голову. Ты станешь моим заложником для Спока, а он – для тебя. – Он придвинулся ближе. – Ты стоишь на коленях, но не передо мной. Ты научишься преклонять колени, склоняться передо мной и умолять – ради Спока.
Кирк мрачно улыбнулся. – Чтобы напоминать тебе, что ты человек без чести?
- Пусть так, - мягко откликнулся Омнэ. – Но с уверенностью, что если ты не сделаешь, как я хочу, Спок умрет на твоих глазах.
Кирк легко опустился на колени, чуть отклонился назад, чтобы Омнэ лучше видел его, и склонил голову.- Я умоляю тебя пощадить Спока, - легко, подчеркнуто без малейшего усилия, произнес он.
Затянутые в перчатку пальцы впились ему в волосы, вздернув голову, прижимая грудью к стальным бедрам так, что его лицо практически уткнулось в тело гиганта.
Лицо Омнэ было лицом хищника, чудовища, порождения мрака и первобытных джунглей. – Теперь умоляй за себя самого. Альфа здесь я. И ты покоришься мне.
Одной рукой он склонял его голову, а другой давил на шею, чувствуя, как от сопротивления трещат позвонки.
- Покорись мне, - тихо прорычал он. – Смирись перед неизбежным.
Внезапно Кирк отбросил сопротивление и лбом изо всех сил ударил Омнэ в пах.
Гигант взревел от боли, согнувшись пополам. У него подогнулись колени, но руками он едва не сломал Кирку шею. Кирк схватил Омнэ за ослабевшие ноги и дернул на себя, опрокидывая его на спину.
На этот раз гигант рухнул на пол. Воспользовавшись моментом дезориентации противника, Кирк вновь бросился на него, не раздумывая о том, что огромные руки способны переломить пополам его тело. Коленом он вновь метил ему в пах, а руками пытался дотянуться до глаз или горла. Омнэ отбросил его в сторону, так что он пролетел через всю комнату и ударился о стену. Опираясь об нее, он едва сумел подняться на ноги.
Но гигант уже встал с пола с поразительной легкостью.
На этот раз в черных глазах безошибочно читалось стремление убить. Медленно, после многочисленных истязаний.
Что ж, подумал Кирк, это то, на что он согласился, и за что Омнэ готов был заплатить.
Свободой Спока и его двойника.
Только так он мог добиться своего. Он не станет заложником. Теперь оставалось только поддерживать эту черную ярость, не дать ей угаснуть.
Кирк собрался, подстегивая собственный гнев, чтобы справиться с болью, и бросился вперед, как рапира против меча. Ударить и отскочить. Едва увернувшись от ответного выпада.
Нельзя попасться, только когда он поймет, что Омнэ готов нанести смертельный удар. Нельзя позволить Омнэ прийти в себя.
Свобода Спока, повторял он про себя как молитву, вновь танцуя на мысках вокруг гиганта. Чего бы это ни стоило вулканцу, это даст ему свободу действовать. Даже если разницы не существовало, двойник никогда не заменит ему оригинала. Ничего из того, что может произойти с его копией, не будет иметь такое же значение. Он мог избавить от необходимости действовать с оглядкой на это Спока и себя самого.
Даже если Омнэ не солгал и оборудование автоматически вернет его к жизни, в чем Кирк сомневался, - даже если это покажется ему – или его последователю – всего лишь минутным забытьем, все же, будет существовать разница.
В каком-то смысле, это все та же старушка смерть – его старинный враг, а теперь, вполне возможно, единственный друг.
Мысль причиняла ему беспокойство, настолько она была лишена всякого здравого смысла.
Омнэ кинулся к нему, и он бросился на него, повиснув у гиганта на плече, как тореадор на рогах у быка.
Кирк не питал иллюзий. Через мгновение к великану вернутся и зрение, и скорость и точность реакций. Кирку его не одолеть. А сверхъестественная сила и жестокий ум могут причинить человеческому телу боль, которую никто не в силах выдержать.
И не только телу, но и душе. Унижение. Боль, которая сломает тело.
Рано или поздно он начнет униженно умолять, за себя самого.
Он не питал иллюзий. Мир жесток. И такое можно было сотворить с человеком, с любым человеком. Он всегда понимал, что он не исключение. Просто до этого момента ему везло.
А теперь его удача отвернулась от него.
Осталось сыграть одну последнюю раздачу. Поднять ставку, поставив последнюю стопку фишек. И выплатить долг.
Он всегда знал, что существуют вещи, за которые стоит умереть.
Теперь ему придется признаться, что существуют вещи, которые он не способен вынести. И что он готов лучше умереть, чем пытаться их вынести.
Кирк увернулся от удара в голову, откатился в сторону и поднялся на ноги.
Он медленно выпрямился.
И все-таки, его тело взяло верх над разумом. От удара тяжелой руки он мог бы умереть на месте. Он сам искал смерти, но не смог принять ее.
Как бы то ни было, он все равно выбирает жизнь и все, что ему придется вынести. Ему придется вынести даже осознание того, чего это будет стоить вулканцу. И Спок на его месте поступил бы также.
Внезапно, он гордо поднял голову.
И увидел, что Омнэ остановился, по взгляду его черных глаз, он понял, что тот прочел его решение во вскинутой голове и в твердом взгляде.
В черных глазах Омнэ было ищущее выражение, в них отражался внутренний контроль и как будто внезапный приступ дикого хохота, выдающего и восхищение и зависть – желание присвоить себе какие-то качества души, которые он утратил, или овладеть человеком, обладающим этими качествами, - чтобы наказать его за такую дерзость.
Рука в черной перчатке потянулась к кобуре, и он медленно потянул ее с пояса. Снял и небрежно отбросил оружие к стене – подчеркивая, что нет необходимости в его использовании, и что он не боится, что Кирк может воспользоваться оружием против него самого.
Омнэ сложил пополам черный кожаный пояс и хлопнул себя по раскрытой ладони.
Так вот что его ждет, подумал Кирк, почувствовав, как пересыхает по рту, но отказываясь показать Омнэ свой страх.
Тот улыбнулся, и на этот раз тень улыбки скользнула и в черных глазах, словно говоря о том, что он перебирает в голове все возможные варианты использования ремня. Потом он отбросил пояс к револьверу. - Нет, - произнес он. – Эта вещица не из первобытных джунглей. – Он начал стягивать с рук черные перчатки. – Тебя не коснется ничего, что не принадлежит джунглям, но тем хуже для тебя. – Он отбросил перчатки вслед за поясом, хрустнув сильными длинными пальцами. – Вы когда-нибудь плакали, капитан? С тех пор как были ребенком?
- Нет, - просто ответил Кирк, внезапно не страшась быть честным с этим человеком. Когда умерла Эдит и Мирамани – он не плакал. Если бы он мог, но нет. Слез никогда не было.
Омнэ кивнул. – Мужчины не плачут, капитан. Забавно, насколько это распространенный урок.
- Урок? Или заблуждение?
- И то, и другое, - ответил Омнэ. – Альфа-самец должен защищать и охранять. Он не может позволить себе лить слезы. В джунглях это само собой разумеется, но нам приходится учить это как урок. Если мы выбираем быть альфой, мы отказываемся от слез. Нам тяжелее, потому что мы умеем плакать.
Даже вулканцы, подумал Кирк. Что в этом плохого? Но, может быть, в этом, действительно, все дело? В том, что это – выбор альфы? Вот почему он никогда не плакал – не мог себе позволить плакать? – Это не имеет значения, - сказал он вслух. – Наши выборы – это наши выборы.
- Можно заставить человека изменить своему выбору, - сказал Омнэ. – Любого.
- Так произошло с тобой, - ответил Кирк с внезапной уверенностью.
- Однажды, - откликнулся Омнэ, и вновь Кирк увидел дно его бездонных черных глаз. – А теперь настал твой черед.
- Нет. Мой выбор я делаю сам.
Омнэ покачал головой. – Это не так. Ты можешь сделать выбор плакать, как сделал выбор умолять – за Спока, за других. Но не для себя. Это не выбор. Но ты будешь плакать – за самого себя – как плачет ребенок, как плачет женщина, и не сможешь остановиться, и поймешь, что ты сломлен.
- Нет, - бесцветно ответил Кирк, и помимо собственной воли добавил, - если это будет в моих силах.
Омнэ рассмеялся. – В этом и дело, капитан. Наступит момент, когда это перестанет быть в ваших силах. Когда вы не сможете больше держаться. И тогда вы будете плакать и умолять. Вы признаете право за человеком, который сможет превзойти вас и укротить.
- Увидимся в аду, - выплюнул Кирк.
Омнэ вновь рассмеялся. – Капитан, это и есть ад.
И Омнэ оказался рядом с ним, на этот раз двигаясь с такой скоростью, что не было возможности ему противостоять, и при этом расслабленно, непринужденно, почти играючи.
Кирк кинулся в сторону, но фигура в черном опередила его бросок.
Омнэ небрежно наподдал ему, как огромный медведь отмахивается от надоедливого детеныша.
Рука Омнэ лишь задела его мускулистое плечо. Он без сомнения выдержал бы такой удар от любого другого противника, но это был Омнэ, и он пролетел через всю комнату, корчась от боли и не в состоянии удержаться на ногах. Он ударился спиной об острый угол металлического шкафа, который оставил на коже рваную рану.
Он медленно поднялся на ноги, вновь поворачиваясь лицом к противнику, готовый сопротивляться до последнего, призывая себе на помощь все навыки борьбы, которым он научился в Звездном Флоте, и все остатки своих сил. Но он понимал, что проиграл. Ему оставалось только держаться до конца.
Краем глаза он видел на мониторе перекошенные от ужаса лица невольных зрителей по ту сторону экрана, которые ничем не могли ему помочь. Но потом он сосредоточился на Омнэ.
Если он отправляется в ад, то постарается прихватить его с собой.

Понятно, почему меня так вставил отзыв на перевод, который я запостила ниже. Понятна моя реакция - она стандартная для ригидного. А отзыв очень эмоциональный. Просто менее эмоциональные меня не достают. Чувствительность низкая из-за запрета. Охрененные границы. Понятно, почему для меня так притягательно выглядели и при этом едва не убили перенасыщенные эмоциями отношения. Эмоции высокого градуса достают до той неинтегрированной части меня, которая сидит под амбарным замком, но очень хочет вырваться. И высокая чуткость ЧЭ как раз позволяет к этой моей части обращаться. Хотя ЧЭ я тоже не всякую воспринимаю. А травма, конечно, родилась в отношениях с матерью, которая запрещала мне чувствовать и выражать мои чувства. Только ее чувства были релевантны. Я могла испытывать только то же, что чувствует она. Первым шагом как раз стало отделение от ее чувств. Теперь нужно налаживать контакт с собственными. Но это пипец задачка.

30.05 - 13247
29.05 - 6803
28.05 - 9509
27.05 - 12945
26.05 - 7926

Год я ходила на психотерапию, потом был перерыв в три года. И вот сейчас я пришла такой подготовленной, что главный инсайт накрыл меня прямо на первом сеансе. Весь мой запрос, вся моя черная дыра и мой сильнейший запрет - это печальная участь полукровкипотребность чувствовать.

А тело мне, кстати, тут же выдало просто за озвучивание этой потребности - сразу после сеанса затошнило, заболела голова и поднялась температура. Чувствовать он захотел, щас.

Травма регидного-беглеца. Огромная потребность чувствовать и такой же по силе запрет. Отсюда и поиск фигуры, которая признала бы наличие у меня чувств, право на их выражение. Увидела чувства за каменным фасадом. Потому и глаза такие выразительные, что разрешенных способов проявления чувств очень-очень мало. В основном они проявляются через действия и через рационализации и интеллектуализации - т.е. слова, проговаривание. При этом, у меня огромная чувствительность к чувствам и эмоциям других людей. Что тоже, конечно, добавляет веселья. Для меня отношения всегда остаются ассиметричными.

Отсюда же, кстати, блядская подушка безопасности на животе - это защита от чувств и место их складирования - солнечное сплетение. Не зря я за проработку манипуры взялась. Как меня вчера психолог пинговала! Что вы хотите? Для себя? Пока я не дошла до фразы "я хочу чувствовать". И смех и грех.

Со стрижкой у меня какое-то совсем другое лицо)

ебаный стыдя подсела на пинто