Харизму можно развить. Силу воли можно развить. Креативность можно развить. Память можно развить . Человек — очень пластичный материал, нужно только уметь с ним работать.
Что еще можно изменить к лучшему? Сделать свою жизнь и себя самого интереснее для окружающих. Рассел Дэвис, колумнист журнала Wired, дает несколько советов.

Для начала Дэвис рекомендует усвоить два базовых правила:

- Интересными бывают только любознательные люди. Расширяйте свой кругозор, интересуйтесь многим.
- Интересным людям всегда есть чем поделиться. Никто не заинтересуется вами, если вам нечего рассказать.

Способы стать интересным Рассел резюмировал в десять пунктов:

1. Делайте каждый день хотя бы одну фотографию и публикуйте ее в Flickr или социальной сети. Этот маленький ритуал заставит вас искать вокруг себя интересные вещи, а публикация в интернете — способ поделиться с окружающими.

2. Создайте блог и пишите хотя бы по одному предложению в неделю. Причины все те же: если вам нечего сказать, вы никому неинтересны.

3. Купите блокнот для цитат и интересных идей (подойдет и электронный аналог).

4. Каждую неделю читайте минимум один новый журнал или сайт. Интересные люди интересуются многим. Новый опыт легче всего найти там, где вы его еще не искали.

5. Каждую неделю берите у кого-нибудь интервью. Необязательно его публиковать. Главное — научиться слушать.

6. Коллекционируйте что-нибудь неожиданное. Развейте страсть к чему-либо. Найдите других людей с такой же страстью.

7. Раз в неделю сходите в кафе на часок и послушайте, о чем говорят за другими столиками. Отмечайте, что заботит людей, их речевые и поведенческие паттерны.

8. Каждый месяц высказывайте в блоге мнение (не меньше 50 слов) о книге, фильме, игре или произведении искусства, которые произвели на вас впечатление.

9. Смастерите что-нибудь своими руками. Выстругайте, сшейте, слепите, нарисуйте, соберите из Lego.

10. Читайте книги. Блоги, сайты, газеты, журналы не заменят старых добрых книг. В книгах меньше всего шума и больше всего идей.

Стоит попробовать)

ГЛАВА 13 (окончание)

Кирк попытался не отстраниться, не задавать вопросов, но не выдержал и спросил, - Что… что ты собираешься сделать…?
- Я собираюсь полечить твою спину.
- Что…? – Кирк рассмеялся, практически истерически, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. – Пока наверху твои головорезы играют в ковбоев? Пока идет охота на твоего «союзника» и на твою «собственность»? Пока где-то ждут делегаты и Спок? Ты будешь заниматься моей спиной?
- И не только спиной, - ответил Омнэ. – Повернись на живот.
- Пошел к черту.
- Как хотите, капитан, я могу начать с груди.
- Мне это не нужно. Иди, играй в свои игры.
- Если я так решу, не сомневайся, я получу свое. И командера, и мою реплику. И ковбойские игры. Но так даже интереснее. Может быть, промедление даст им какую-то фору. У Спока будет больше времени подготовиться к своему выступлению. Они подождут, а я пока приведу в порядок оригинал.
- Тут вряд ли обойдешься банкой со спреем, мне нужно в медотсек, - произнес Кирк с горечью, и понял, что это прозвучало как признание.
читать дальшеОмнэ присел на край дивана. – У меня в банке и есть целый медотсек, - ответил он. Он сорвал остатки рубашки с груди Кирка, даже не спрашивая разрешения. – Это средство для ускорения местного метаболизма, - продолжил он бесстрастно, как будто защищал научную диссертацию, - антисептик, анестетик. Оно восстановит поврежденные мышцы и сухожилья. Очистит раны. – Он взялся за пояс, на котором болтались превратившиеся в лохмотья облегающие форменные брюки. Кирк попытался протестовать, понимая, что это бесполезно. – Через несколько секунд от боли не останется и следа. Твои кости целы, нет никаких серьезных внутренних повреждений. Я был осторожен. Через несколько минут нарастет новая мышечная ткань и кожа, спадут отеки, пройдут синяки, порезы и ушибы. Спустя несколько часов ты будешь как новый.
Он снял с Кирка обувь и белье. Его прикосновения были прикосновениями медика. Кирк стиснул зубы и пытался думать о нем, как о враче, стараясь не признаваться себе, как бы ему хотелось, чтобы сейчас рядом с ним был Маккой. Боунсу лучше было не видеть всего этого ужаса.
Омнэ вновь взял банку со спреем. – Здесь у меня, помимо прочего, лучшая научно-исследовательская лаборатория в галактике. Ты не поверишь, сколько первоклассных ученых с разных планет нашли здесь убежище. Сейчас у них выходной по случаю конференции. Некоторые из них принимают в ней участие как делегаты.
Кирк не стал скрывать удивления. Ему казалось, что вся планета – лишь картонная декорация в зловещей пьесе Омнэ.
- Ты был бы удивлен, узнав, сколько новинок попадает отсюда на рынок по различным каналам. Это их плата за проживание здесь. – Омнэ взвесил банку на руке. – Это средство было сделано для моего личного использования. Моя публичная лаборатория находится недалеко отсюда, а частная… - Он пожал плечами и улыбнулся. – Ложись, ну.
Кирк прикусил губу. Не то, чтобы он готов был подчиниться, говорил он самому себе. Просто он не в состоянии больше опираться на руку. Он сделает это – для командера, для… своего двойника. Для Спока. Нужно выиграть время. Вот и все.
Но он понял, что верит Омнэ. Верит его хвастливому заявлению, что тот может исправить причиненный вред. И он понимал, почему тот кичится этим после всего того, что сделал с ним, и именно перед ним, - тем человеком, кто в полной мере ощутил на себе его силу.
Кирк понимал его слишком хорошо.
Внезапно его оглушило осознание того, что было сломлено в нем, и почему он плакал.
Ему и раньше причиняли боль, он и раньше испытывал ужас. Его пытали профессионалы. Мучения порой превосходили все, что он мог выдержать. Но он никогда не сдавался.
Физическая боль не была сильнее той, что он уже чувствовал раньше.
Но на это раз он повстречался со своей ровней.
У него перехватило дыхание, но он заставил себя сделать это признание. Больше, чем ровней. Омнэ сам сказал так, и это было правдой.
Этот человек играл с ним, превосходя во всем – в уме, в силе, в воле. Легко, без малейшего напряжения. Ему невозможно было противостоять.
И какой-то древний закон говорил Кирку, что этот человек от природы является его повелителем, что у него есть на это право.
Вот что Омнэ хотел заставить его почувствовать, вот для чего он сделал это с ним.
Он видел эту правду в черных глазах. Видел, что Омнэ понял, что он, наконец, почувствовал это.
- Нет, - произнес он вслух. – Мы не в джунглях. У меня нет хозяев.
- Я твой хозяин, - ответил Омнэ. – По самому древнейшему из законов. Просто ты не мог этого принять.
- Я… принял это, - отозвался Кирк с мрачной гордостью.
Омнэ кивнул. – И ты не сдался. Но первобытный хищник в тебе – сдался. Теперь ты чувствуешь это. Ты хочешь подчиниться мне. Ты всегда будешь хотеть подчиниться, но также всегда будешь хотеть продолжать бороться. Но ты уже признал меня. Признал как своего хозяина. Пусть пройдет тысяча лет, но однажды это признание перейдет в смирение. И ты даже сам не поймешь, когда это случилось. – Он улыбнулся. – Возможно, это уже случилось прямо сейчас.
- Нет, - прошептал Кирк, но прочел в глазах Омнэ, что он действительно готов ждать хоть тысячу лет.
- Нет? – Мягко отозвался Омнэ. – Но ты уже подчиняешься мне. Ты можешь убедить себя, что делаешь это для других, но на самом деле, ты делаешь это для себя. Не сейчас, так потом ты найдешь в себе силы, чтобы признаться в этом. А теперь ложись. Не обязательно тебе смотреть на меня.
Омнэ положил руку на шею Кирка и надавил, переворачивая его на живот. И Кирк подчинился. Рука больше не держала его. А может быть, дело было не в этом.
Кирк опустился на диван лицом вниз. Пусть это случится. Боже, как он устал.
Но все же он приподнял голову и повернулся к Омнэ, несмотря на затекшие мышцы и давление его руки. Он посмотрел ему в глаза. Это все, что он мог сделать, но этого было достаточно.
- Я не сдамся, - прошептал он. – Гори в аду.
Омнэ вновь одарил его улыбкой создателя. – Да, узнаю свой оригинал, - сказал он. – Я не мог сделать лучший выбор.
Кирк вновь почувствовал прилив гордости, но запретил себе думать об этом. Все это для него неважно. Нет, важно, но это его не остановит. Он сумеет противопоставить гордости ненависть, контроль и холодную логику.
Кажется, грядущее тысячелетие будет тяжелым.
Омнэ убрал руку с его шеи и взялся за спрей.
На спину Кирка полилась густая прохладная пена, успокаивая и остужая горящее тело. Руки Омнэ касались его, соединяя кожу там, где она лопнула над костями, втирая мазь в те места, где боль была самой сильной.
Кирк, стиснув зубы, пытался не сопротивляться его прикосновениям и не позволять себе получать от них удовольствие.
Но он чувствовал, как из всего его истерзанного тела уходит боль, как утихают самые сильные ушибы, а вместе с ними падают последние форпосты сопротивления. Избавление от боли превратилось в агонию, он цеплялся за остатки боли, как за последнюю соломинку. Но он начал проваливаться в сон. Напряжение, которое он столько времени сдерживал, взяло над ним верх. Последние рыдания в глубине его тела утихали, как у ребенка, когда он засыпает, устав от плача. По крайней мере, Спок не узнает об этом. Вулканец никогда не должен об этом узнать…
Кирк последним усилием раскрыл глаза и посмотрел на Омнэ. Грубое лицо великана смягчилось, выражая что-то похожее на нежность. Как много личин было у этого человека. Это место никто никогда не найдет, и за тысячу лет у Кирка будет время узнать каждую из них. Но одну он не забудет никогда – личину первобытного зверя…

Fascinating.

ГЛАВА 12

Джеймс Кирк шел, хромая, едва опираясь на чуть не сломанную щиколотку, с бедрами, до крови ободранными с внутренней стороны трением о шест. Но он не обращал на это внимания, как и на стертые руки, - собственную боль перекрывала боль другого тела – тела Джима Кирка, которую он ощущал как свою.
И он старался удержать эту боль, сконцентрироваться на ней, потому что она была его проводником.
Они спустились на черт знает сколько уровней вниз. Возможно, на расстояние в два раза больше первоначального спуска. Но он успел увидеть, где Омнэ спрыгнул с шеста. Он попытался поймать ногой платформу, как это сделала командер, но ему не удалось справиться с инерцией, и он соскользнул и повис на платформе, зацепившись руками. Когда он подтянулся и вылез на этаж, Омнэ уже скрылся из виду со своей ношей.
Боже, это место доконает его.
Он с трудом шел вдоль длинных коридоров, то и дело протирая глаза тыльной стороной ладони, чтобы хотя бы не врезаться в стены.
Он мог бы обратиться за помощью к командеру.
Или к Споку.
Но он не чувствовал, что имеет на это право.
У него никогда не было на это права.
Все это не принадлежало ему. Дружба. Все прошедшие годы – и все будущие. Страдания и понятные лишь двоим шутки. Взгляды, в которых было так много, хотя вслух не произносилось ни слова.
Право. Право принадлежало другому, тому, кто только что заплатил за него, пройдя все круги ада. И тем самым вновь заслужил его, хоть оно всегда принадлежало ему и только ему.
По связи с вулканцем, сквозь всю боль, он все равно чувствовал единственную мысль, от которой у того внутри все пело, ее нельзя было скрыть и бессмысленно озвучивать – Джим жив.
И при всем великодушии, для вулканца всегда будет эта разница. Он назвал его Джеймсом.
Джеймс. Его имя Джеймс. Он должен быть Джеймсом.
Но, черт побери, он также был и Джимом. Всегда им был. И – он даже скрипнул зубами – его жизнь – жизнь, которая должна была принадлежать ему – принадлежала другому.
Он слышал эхом слова Джима – Если эта жизнь не может принадлежать мне, пусть принадлежит ему.
Существует ли эта разница?
Было ли у Джеймса это право? Что бы ни значили эти слова – заплатил ли он свою цену?
Джеймс завернул за угол. Это где-то здесь, сказал он самому себе.
Скоро он узнает ответы на свои вопросы.

ГЛАВА 13 (начало)

Джим Кирк тер глаза, стараясь восстановить зрение, пытался вдохнуть сквозь рыдания, которые сотрясали его тело в неконтролируемых спазмах, пытался справиться с болью, которая пронизывала все его существо.
читать дальшеГигантская рука обхватывала его поперек груди и поддерживала за бедра, причиняя дополнительную боль истерзанному телу. Омнэ прижимал его к себе одной рукой, как ребенка, а другой потянулся к кнопке на панели, вмонтированной в стену коридора. Панель ушла в стену и отъехала в сторону, Омнэ шагнул внутрь и повернулся, чтобы закрыть ее за собой.
Теперь они двигались по какому-то внутреннему лабиринту. Кирк видел небольшие разветвляющиеся во все стороны коридоры.
Борись. Никто никогда не найдет тебя здесь. Борись, говорил он себе.
И внезапно понял, что не способен на это.
Он просто больше не мог.
Он больше не ощущал в себе волю к борьбе. Он не мог припомнить ни одной минуты, когда воля встать и предпринять еще одну попытку оставляла его. Были моменты, когда тело подводило его, но воля – еще ни разу. А теперь ее просто не стало, будто никогда и не было.
Резким движением он выбросил налитую свинцом руку в лицо варвара. Когда не осталось ни сил, ни воли, ни желания бороться, нужно было найти что-то еще.
Омнэ просто позволил кулаку скользнуть по своей голове. Он посмотрел на него и улыбнулся, почти нежно, а потом вновь вернулся к панели.
Стон вырвался из груди Кирка, и он сосредоточился на сопротивлении единственному желанию – закрыть глаза и спрятаться от всего, уйти в себя, чтобы больше никогда не смотреть в глаза этому человеку.
Если ты закроешь глаза, говорил он себе, тебе конец. Не думай. Тебе не нужно думать. Не чувствуй. Ты не можешь позволить себе чувствовать. Просто смотри. Омнэ продолжил свой путь по лабиринту, и Кирк просто заставлял себя смотреть. Он не пытался запомнить дорогу с целью выбраться, это была лишь попытка заставить себя сосредоточиться на чем-то, чтобы не поддаться желанию закрыть глаза.
Они несколько раз сворачивали в боковые коридоры, на их пути то и дело встречались перегородки с панелями. Омнэ нажимал на кнопки свободной рукой, набирая секретный код, открывающий перегородки. Другая комбинация закрывала за ними проход.
Кирк машинально запоминал комбинации.
Нет, он не должен позволять себе надеяться. Надежда может быть использована против него. Уже была использована, и именно она уничтожила его. Омнэ играл на его надежде, медленно и беспощадно убивая ее.
За последней перегородкой открылась большая комната, по стенам уставленная шкафами со старинными книгами.
Кабинет, отметил Кирк, когда Омнэ уложил его на диван.
Гигантские руки опустили его на мягкую поверхность с удивительной нежностью, затем Омнэ перевернул его на живот. Он тут же повернулся на бок и приподнялся на локте, стараясь не обращать внимания на то, как предательски дрожит рука.
Подними глаза и посмотри на него, черт бы тебя побрал, или ты уже никогда не сможешь этого сделать.
Омнэ смотрел на него сверху-вниз своими черными глазами, и в них было одобрение.
Потом Омнэ кивнул с видом человека, достигшего в бурю спокойной бухты, и отвернулся от него. Он шагнул в какую-то нишу и почти мгновенно вернулся. Его черный комбинезон был расправлен, порванный рукав закатан, обнажая след от пули. Кажется, это повреждение было единственным. На поясе вновь висела кобура, взамен утерянной, и он опустил в нее свой револьвер.
Потом он подошел к дивану, на котором лежал Кирк.
- Зачем мы здесь? – спросил Кирк, обнаружив, что, несмотря ни на что, способен говорить.
Омнэ приподнял брови, словно удивляясь этому факту. – Это мое убежище, - ответил он просто, как будто у него больше не осталось секретов от человека, который все еще был способен посмотреть ему в глаза. – Ни одна живая душа не знает про это место. Здесь не нужны замки, лишь тишина и уединение. Даже если взять штурмом планету, разнести по камню крепость и подземелье, лишь обследуя руины миллиметр за миллиметром можно найти этот внутренний комплекс. Со сделанными запасами мы можем жить здесь в течение десятилетий.
Внезапно за спокойными словами Омнэ Кирк разглядел главное – Омнэ безумно боялся смерти. Вся его жизнь была посвящена борьбе со смертью. Он изобрел бессмертие не для того, чтобы спасти тех, кого любил, не в политических целях, не для извращенного удовольствия власти над кем-то, а как последнюю защиту от страха смерти.
- Мы? – спросил Кирк, до которого внезапно дошел смысл сказанного Омнэ. – Но для чего здесь я?
- Здесь ты будешь в безопасности. – Черные глаза удовлетворенно блеснули.
- Зачем вообще бежать? – Яростно выкрикнул Кирк. – От женщины и от безоружного. – Воткнуть нож и повернуть. – Ты мог их просто перестрелять. Позвать охранников. Неужели ты испугался столь свирепых противников? – Нужно заставить его признать страх.
Но Омнэ выглядел растерянным, словно пытался нащупать ответ на казавшийся очевидным вопрос. – Я… - он колебался, но нашедшая на него искренность победила. – Я не хотел, чтобы ты случайно пострадал.
Кирк почувствовал странный укол, какое-то чувство, которое он даже не мог осознать. Или не хотел осознавать. Возможно, это было что-то, в чем он не хотел, не мог признаться даже самому себе. Если бы его грубо поставили перед очевидным фактом…
Но это…
Он выпалил свои вопросы от бессильной ярости, в поисках освобождения, надеясь вынудить гиганта признаться в своей трусости.
И он боялся оказаться перед фактом, что этот человек не был трусом. Он болезненно относился к смерти, но он знал это про себя и не позволил бы этому чувству встать на своем пути.
И все же… - В любой другой момент, - сказал Кирк осторожно, - тебя заботила бы только собственная жизнь или ставки в твоей игре.
Омнэ улыбнулся тому, что нашел понимание. – Да, - ответил он.
- Но в этот раз – ты даже не думал об этом.
Омнэ с серьезным видом кивнул. – Нет.
И Кирк понял, что чувство, которое он испытывал, было очень похоже на гордость. И это потрясло его еще сильнее. Это было похоже на признание – то, что я сделал с тобой, твоя суть, которую я заставил тебя обнажить, стоит больше моей собственной жизни.
И Омнэ хотел сказать, что это должно быть важным для самого Кирка.
Но именно такое признание и сделал этот человек.
И Кирку это действительно было важным.
Как бы ему ни хотелось это отрицать, но ему это было важно.
- Но… - ты действительно сломал меня, - произнес он сквозь стоящий в горле комок. – Ты заставил меня плакать.
- Ты плакал, - ответил Омнэ, - но не сломался.
- Откуда ты знаешь? – вырвалось у Кирка. Откуда тебе знать, что я не сломался? Он закашлялся, но Омнэ все равно услышал его слова.
- Ты не стал умолять. – Ответил Омнэ.
Не стал? Каким-то образом, ему удалось не задать этот вопрос вслух. Этот человек не должен был его услышать. Кирк не мог обращаться к нему за поддержкой, за… утешением.
- Нет, - произнес Омнэ, отвечая на не высказанный вопрос, и в ответе была и поддержка и утешение.
Но разве он не умолял? – подумал Кирк. Он рыдал, он безмолвно кричал о пощаде, хотя слова так никогда и не сорвались с губ. Не были ли слезы заменой слов, которые он не мог, не хотел произнести? Разве своими слезами он не умолял?
Нет. На этот раз ответ пришел изнутри. Это было не то же самое.
Но это осознание не помогло. Что-то в нем было сломлено, и он даже не мог понять, что. Но было еще что-то, что выстояло.
Держись за это.
- Нет, - согласился он. – Я не умолял. Но какое тебе до этого дело?
Омнэ кивнул. – Я никогда не ставил целью сломать тебя.
Кирк хрипло рассмеялся, с удивлением поняв, что у него все еще есть на это силы. – Ты сделал все возможное.
- Естественно. Как иначе я смог бы понять, что мне это никогда не удастся? – Он улыбнулся. – Как смог бы понять ты сам, что никогда не будешь сломлен?
- Ты сказал – каждого человека можно сломать.
Омнэ покачал головой. – Я сказал – каждого человека можно заставить плакать. До тех пор, пока он не заплачет, он не узнает, может ли это сломать его.
- А если он не сломался, - горько ответил Кирк, - ты попробуешь снова?
Омнэ вновь покачал головой. – Мне ни к чему пробовать снова. И мне это больше не понадобится.
Кирк нахмурился. – Ты больше не захочешь попробовать сломать меня, чтобы я подчинился тебе?
В улыбке Омнэ промелькнуло что-то хищное, но взгляд выражал спокойствие, почти нежность. – Разве ты не понял? Это ты и потерял сегодня, когда решил жить. Ты не сломался. Но ты знаешь, что это была за победа.
Омнэ улыбнулся ему так, как будто Кирк был его созданием, и сказал, - Вот почему и тысяча лет покажется мне лишь кратким мигом.
У Кирка перехватило дыхание. В черных глазах плескалось расплавленное золото.
Гигант резко подошел к шкафу и достал что-то из ящика. Кирк увидел, что это длинный тонкий серебристый тюбик, похожий на баллончик со спреем.
Омнэ медленно приблизился к дивану.
- Повернись на живот, - потребовал он.

И на этой тревожной ноте жестокий переводчик ненадолго расстанется с героями и охреневшими читателями. Вы же хотите знать, что было дальше? Тогда я очень, очень жду ваших комментариев)))) :evil laugh:

Пересматриваю Носителей. Страшный фильм, но очень сильный. Нравится мне.

Меня искренне удивляет, когда я вижу массу комментариев под весьма посредственными рисунками, и даже не только ругательных. Ну пусть бы даже и ругательных, какой-то отклик совершенно точно лучше никакого. Это означает, хотя бы, что тебя, в принципе, замечают. А когда я выкладываю ну вполне даже неплохой скетч, а в ответ гробовая тишина... Да и просто хотя бы мои попытки можно было бы как-то поддержать. Я бы не обиделась, честно. Не понимаю, в чем дело? Создается ощущение, что мне не нужна обратная связь? Мои рисунки настолько плохи, что даже "говно" написать не катит? Не знаю, что еще предположить... И не понимаю. И мне от этого... меня это фрустрирует. Тем более, я сама очень часто оставляю комментарии под творчеством других людей, потому что понимаю, насколько важна поддержка. Почему же я ее так мало получаю?

Что со мной не так?

Мне кажется, очень достойная попытка)

Стар Трек - это бесконечная, абсолютная, невозможная любовь. Там столько эмоций. Колинар нервно курит в сторонке. Куда уж.

Мне страшно заходить в собственный цитатник

ГЛАВА 10

Спок пришел к заключению, что это не сработает. В последний раз он позволил себе на подсознательном уровне еще раз просчитать все варианты, пытаясь понять систему, которая стояла за присвоением номеров дверям. Но ее просто не было. Номера присваивались случайным образом.
Единственной надеждой оставалось захватить систему управления турболифтами, перезагрузить ее и дать команду доставить к ближайшей от двери остановке.
Время.
Времени почти не осталось. Боль превратилась в агонию. Поражение, проигрыш, беспомощность. Спок прикладывал все силы, чтобы продолжать чувствовать и одновременно действовать.
Он позволил себе нелогичные надежды.
Среди прочего – что благодаря их странному резонансу, связь подскажет ему нужное направление.
Но он ошибся.
Он ощущал местонахождение Джеймса.
Но только чувства Джима.
Джеймс. Внезапно Спок почувствовал, что Джеймс ведет командера, что его растерянность сменяется целенаправленностью – пусть робкой и неуверенной. Как если бы Джеймс следовал связи - тонкой и едва ощутимой, но которая, все же, вела его.
Спок вздохнул. Значит, резонанс, все же, работал. Не для него, но для Джеймса. Он приведет Джеймса к Кирку, а связь приведет Спока к Джеймсу. Вероятно, они опоздают, но никогда не будет поздно убить.
Спок постарался определить квадрат, в котором они находятся, пытаясь почувствовать, куда направляется Джеймс, опасаясь устанавливать более глубокий контакт, чтобы не спугнуть едва уловимую связь, которая вела Джеймса к Кирку.

ГЛАВА 11

Командер молча следовала за человеком, поддерживая его за руку. Он не смотрел на номера. Она сомневалась, что он вообще что-либо видит. Казалось, его тело онемело от боли, он даже не ощущал ее прикосновение, но позволял направлять себя, чтобы не врезаться в стены. Хорошо, что она была достаточно сильной, чтобы помогать ему идти.
Но это он вел ее.
Она не понимала, что он делает и как он это делает, но шла за ним.

читать дальшеОни забирали влево. Он пытался пройти сквозь стену с левой стороны, и она осторожно помогла ему завернуть за угол.
Внезапно она увидела, что у него из глаз брызнули слезы, и без того прерывистое дыхание перешло в рыдания. На его лице появилась растерянность, стыд, он выглядел раздавленным. Но все же, он продолжал сопротивляться, стиснув зубы, чтобы не позволить себе произнести слова, которые рвались наружу вперемешку с всхлипами. Она знала, что сейчас смотрит не в лицо Джеймса.
Но человек рядом с ней сжал зубы и продолжил идти, слепо заворачивая за углы коридора. Слезы струились по его лицу.
А потом, в конце длинного коридора на больших распахивающихся дверях она увидела номер, который они искали.
Она прислонила его к стене и бросилась бежать.
Рядом с дверью был лишь один охранник.
Он стоял к ней спиной, не отрывая глаз от щели между створками двери.
Она ударила его ребром ладони, надеясь, что просто вырубила его, хотя было больше похоже, что она сломала ему шею.
Оглянувшись через плечо, она увидела, что ее Кирк идет за ней, пытаясь восстановить зрение.
Она вытащила из-за пояса оба револьвера.
По тонкой полоске света между створками дверей, затемненной лишь в одном узком месте, она поняла, что дверь закрыта на одну хлипкую задвижку. Она ударила в это место каблуком сапога и ворвалась в комнату сквозь распахнувшиеся двери.
Ввалившись внутрь, она не сразу увидела дерущихся. Потом, в дальнем конце большой комнаты, в обломках мебели она нашла Кирка. Он стоял на коленях - сломанный, разбитый, окровавленный. Омнэ возвышался над ним. Он стоял к ней спиной, в линии его плеч читалось превосходство и триумф. Он обернулся на звук, увидел ее и обрушился на Кирка, который пытался подняться на ноги.
Она вскинула правую руку, намереваясь выстрелить Омнэ в спину, но потеряв драгоценное время, пытаясь получше прицелиться в гиганта, который оказался в опасной близости от человека, она упустила эту возможность. Оба мужчины были тесно сплетены в обломках мебели, а потом Омнэ обхватил Кирка одной рукой поперек груди и попятился к большому дивану, укрывшись за ним вместе с человеком.
Стрелять бесполезно.
Она побежала, перепрыгивая через обломки мебели, и в последний момент увидела, что Омнэ высунул руку из-за укрытия, молниеносно схватив лежащий на диване револьвер.
Она успела пригнуться, и пуля просвистела у ее виска. Не прицеливаясь, она выстрелила в ответ. Для выстрела вслепую, он оказался довольно удачным и даже, как ей показалось, обжег черный шелк комбинезона. Омнэ нырнул за спинку дивана, и она перекатилась по полу, пытаясь укрыться за столом. Оглянулась через плечо на двери, надеясь, что Джеймс не успел добраться до комнаты.
Но он уже был там и представлял прекрасную мишень.
Пригнувшись, он бежал через комнату по направлению к дивану.
Она вскочила на ноги и бросилась к укрывшемуся за диваном Омнэ, перепрыгнула через спинку, успев заметить, как Кирк с трудом ударил гиганта по руке, сбив прицел.
Омнэ выругался и ударил Кирка по голове прикладом.
Она все еще не могла выстрелить, а Омнэ, пользуясь Кирком как живым щитом, продолжал пятится в сторону.
Теперь она увидела, куда он хотел добраться – люк в полу, открывшийся за отъехавшей в бок панелью, а в нем – трап с шестом.
Он перебросил Кирка через бедро, придерживая одной рукой поперек груди, вторая рука все еще сжимала револьвер. Омнэ держал шест сгибом локтя, но она не видела, сумел ли он обхватить его ногами, учитывая висевшее на нем грузом тело Кирка.
На мгновение ей показалась, что они упадут.
Но нет.
В ту же секунду Джеймс оказался у люка и скользнул в него вслед за ними.
Она была всего лишь в шаге от человека, но не успела его остановить.
Прыжком достигнув люка, она успела заметить, что он обхватил шест обеими руками. Три фигуры скользили вниз, в темноту, но это не было падением. Только бы он смог удержаться… Она бросилась было к шесту, чтобы последовать за ним, но обернувшись через плечо, увидела Спока. Он бежал через комнату. Взгляд его был пуст, он знал, что опоздал.
Она увидела, что сбитый с ног охранник-ромуланец целится вулканцу в спину.
Она без колебаний и даже с некоторым удовлетворением пристрелила его.
Она вновь повернулась к люку, когда Спок оказался рядом с ней. Взглянув вниз, она увидела, что шахта пуста.
Они могли быть где угодно, на любом этаже этого бесконечного лабиринта. И на этот раз не было никакой возможности найти их. Если только они будут искать, пока не найдут следы крови, которые могут привести их к сломленному человеку с затравленным взглядом и слезами на лице – текущими из глаз капитана звездолета. И, возможно, к другому человеку, которого, неизвестно, найдут ли они живым.
Во всей вселенной было лишь одно существо, к которому она могла бы обратиться сейчас за помощью.
Она повернулась к вулканцу и увидела поддержку в его измученном взгляде.
- Я могу найти их, - сказал Спок сдержанно. – До тех пор, пока они живы. – В его голосе была боль. – Идем, - позвал он ее и спрыгнул на платформу.
Она прыгнула вслед за ним.