ГЛАВА 13 (окончание)

Кирк попытался не отстраниться, не задавать вопросов, но не выдержал и спросил, - Что… что ты собираешься сделать…?
- Я собираюсь полечить твою спину.
- Что…? – Кирк рассмеялся, практически истерически, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. – Пока наверху твои головорезы играют в ковбоев? Пока идет охота на твоего «союзника» и на твою «собственность»? Пока где-то ждут делегаты и Спок? Ты будешь заниматься моей спиной?
- И не только спиной, - ответил Омнэ. – Повернись на живот.
- Пошел к черту.
- Как хотите, капитан, я могу начать с груди.
- Мне это не нужно. Иди, играй в свои игры.
- Если я так решу, не сомневайся, я получу свое. И командера, и мою реплику. И ковбойские игры. Но так даже интереснее. Может быть, промедление даст им какую-то фору. У Спока будет больше времени подготовиться к своему выступлению. Они подождут, а я пока приведу в порядок оригинал.
- Тут вряд ли обойдешься банкой со спреем, мне нужно в медотсек, - произнес Кирк с горечью, и понял, что это прозвучало как признание.
читать дальшеОмнэ присел на край дивана. – У меня в банке и есть целый медотсек, - ответил он. Он сорвал остатки рубашки с груди Кирка, даже не спрашивая разрешения. – Это средство для ускорения местного метаболизма, - продолжил он бесстрастно, как будто защищал научную диссертацию, - антисептик, анестетик. Оно восстановит поврежденные мышцы и сухожилья. Очистит раны. – Он взялся за пояс, на котором болтались превратившиеся в лохмотья облегающие форменные брюки. Кирк попытался протестовать, понимая, что это бесполезно. – Через несколько секунд от боли не останется и следа. Твои кости целы, нет никаких серьезных внутренних повреждений. Я был осторожен. Через несколько минут нарастет новая мышечная ткань и кожа, спадут отеки, пройдут синяки, порезы и ушибы. Спустя несколько часов ты будешь как новый.
Он снял с Кирка обувь и белье. Его прикосновения были прикосновениями медика. Кирк стиснул зубы и пытался думать о нем, как о враче, стараясь не признаваться себе, как бы ему хотелось, чтобы сейчас рядом с ним был Маккой. Боунсу лучше было не видеть всего этого ужаса.
Омнэ вновь взял банку со спреем. – Здесь у меня, помимо прочего, лучшая научно-исследовательская лаборатория в галактике. Ты не поверишь, сколько первоклассных ученых с разных планет нашли здесь убежище. Сейчас у них выходной по случаю конференции. Некоторые из них принимают в ней участие как делегаты.
Кирк не стал скрывать удивления. Ему казалось, что вся планета – лишь картонная декорация в зловещей пьесе Омнэ.
- Ты был бы удивлен, узнав, сколько новинок попадает отсюда на рынок по различным каналам. Это их плата за проживание здесь. – Омнэ взвесил банку на руке. – Это средство было сделано для моего личного использования. Моя публичная лаборатория находится недалеко отсюда, а частная… - Он пожал плечами и улыбнулся. – Ложись, ну.
Кирк прикусил губу. Не то, чтобы он готов был подчиниться, говорил он самому себе. Просто он не в состоянии больше опираться на руку. Он сделает это – для командера, для… своего двойника. Для Спока. Нужно выиграть время. Вот и все.
Но он понял, что верит Омнэ. Верит его хвастливому заявлению, что тот может исправить причиненный вред. И он понимал, почему тот кичится этим после всего того, что сделал с ним, и именно перед ним, - тем человеком, кто в полной мере ощутил на себе его силу.
Кирк понимал его слишком хорошо.
Внезапно его оглушило осознание того, что было сломлено в нем, и почему он плакал.
Ему и раньше причиняли боль, он и раньше испытывал ужас. Его пытали профессионалы. Мучения порой превосходили все, что он мог выдержать. Но он никогда не сдавался.
Физическая боль не была сильнее той, что он уже чувствовал раньше.
Но на это раз он повстречался со своей ровней.
У него перехватило дыхание, но он заставил себя сделать это признание. Больше, чем ровней. Омнэ сам сказал так, и это было правдой.
Этот человек играл с ним, превосходя во всем – в уме, в силе, в воле. Легко, без малейшего напряжения. Ему невозможно было противостоять.
И какой-то древний закон говорил Кирку, что этот человек от природы является его повелителем, что у него есть на это право.
Вот что Омнэ хотел заставить его почувствовать, вот для чего он сделал это с ним.
Он видел эту правду в черных глазах. Видел, что Омнэ понял, что он, наконец, почувствовал это.
- Нет, - произнес он вслух. – Мы не в джунглях. У меня нет хозяев.
- Я твой хозяин, - ответил Омнэ. – По самому древнейшему из законов. Просто ты не мог этого принять.
- Я… принял это, - отозвался Кирк с мрачной гордостью.
Омнэ кивнул. – И ты не сдался. Но первобытный хищник в тебе – сдался. Теперь ты чувствуешь это. Ты хочешь подчиниться мне. Ты всегда будешь хотеть подчиниться, но также всегда будешь хотеть продолжать бороться. Но ты уже признал меня. Признал как своего хозяина. Пусть пройдет тысяча лет, но однажды это признание перейдет в смирение. И ты даже сам не поймешь, когда это случилось. – Он улыбнулся. – Возможно, это уже случилось прямо сейчас.
- Нет, - прошептал Кирк, но прочел в глазах Омнэ, что он действительно готов ждать хоть тысячу лет.
- Нет? – Мягко отозвался Омнэ. – Но ты уже подчиняешься мне. Ты можешь убедить себя, что делаешь это для других, но на самом деле, ты делаешь это для себя. Не сейчас, так потом ты найдешь в себе силы, чтобы признаться в этом. А теперь ложись. Не обязательно тебе смотреть на меня.
Омнэ положил руку на шею Кирка и надавил, переворачивая его на живот. И Кирк подчинился. Рука больше не держала его. А может быть, дело было не в этом.
Кирк опустился на диван лицом вниз. Пусть это случится. Боже, как он устал.
Но все же он приподнял голову и повернулся к Омнэ, несмотря на затекшие мышцы и давление его руки. Он посмотрел ему в глаза. Это все, что он мог сделать, но этого было достаточно.
- Я не сдамся, - прошептал он. – Гори в аду.
Омнэ вновь одарил его улыбкой создателя. – Да, узнаю свой оригинал, - сказал он. – Я не мог сделать лучший выбор.
Кирк вновь почувствовал прилив гордости, но запретил себе думать об этом. Все это для него неважно. Нет, важно, но это его не остановит. Он сумеет противопоставить гордости ненависть, контроль и холодную логику.
Кажется, грядущее тысячелетие будет тяжелым.
Омнэ убрал руку с его шеи и взялся за спрей.
На спину Кирка полилась густая прохладная пена, успокаивая и остужая горящее тело. Руки Омнэ касались его, соединяя кожу там, где она лопнула над костями, втирая мазь в те места, где боль была самой сильной.
Кирк, стиснув зубы, пытался не сопротивляться его прикосновениям и не позволять себе получать от них удовольствие.
Но он чувствовал, как из всего его истерзанного тела уходит боль, как утихают самые сильные ушибы, а вместе с ними падают последние форпосты сопротивления. Избавление от боли превратилось в агонию, он цеплялся за остатки боли, как за последнюю соломинку. Но он начал проваливаться в сон. Напряжение, которое он столько времени сдерживал, взяло над ним верх. Последние рыдания в глубине его тела утихали, как у ребенка, когда он засыпает, устав от плача. По крайней мере, Спок не узнает об этом. Вулканец никогда не должен об этом узнать…
Кирк последним усилием раскрыл глаза и посмотрел на Омнэ. Грубое лицо великана смягчилось, выражая что-то похожее на нежность. Как много личин было у этого человека. Это место никто никогда не найдет, и за тысячу лет у Кирка будет время узнать каждую из них. Но одну он не забудет никогда – личину первобытного зверя…